А чего греха таить? Как и большинство, там, в глубине нейрованны, я оставлял часть себя, все чаще хотелось вернуться туда, все более серым становился реальный мир. Там, в Игре, не болела голова, не было ночных кошмаров, не было ненавистной работы и вечно недовольных клиентов. И даже этого ненавистного грязного снега за окном. Не было. От слова совсем.
Спустя два часа мне удалось достигнуть места, где Путь делал крутой поворот вправо и стал полого спускаться вниз. Ещё через полчаса ветер стал стихать, а туман превратился в непонятную субстанцию, напоминая молоко, разведенное водой.
— Я, в отличие от тебя, в первую очередь за идею!
— Входи! Кого там черти принесли!? — за открывшейся дверью была видна совсем небольшая комната, стены которой были уставлены картотечными шкафами в вперемежку с чучелами разных тварей, коих на просторах Игры было великое множество. Среди всего этого винтажного великолепия (и это в эпоху ИскИнов!) за маленьким письменным столом орехового дерева сидели двое, гремлин и гном, Грим и Вася. Это же каким надо быть мазохистом, чтобы взять аватаром гремлина? Этот вопрос я задавал себе каждый раз, глядя на гильдейского казначея.
— Ты уже не падаешь на колени, Эскул? — подняла левую бровь Хранительница.
До встречи в Мёртвых Дубах оставалось ещё добрых шестнадцать часов. Игрового времени чуть больше часа. Потом МКИП начнёт «ныть» и выбираться из нейрованны придётся уже принудительно с неприятными последствиями для самочувствия.