— О чем ты вообще? Откуда я знаю кто куда ездил и как возвращался? Тут есть джипы, но или сгоревшие, или не черные.
Было больно. Больно настолько, что ничего не видел и не слышал. Только по костям передавался треск сокрушаемой стискиваемыми зубами ветки. Это все равно что кишки из себя по миллиметрам выматывать, непонятный осколок казался бесконечным.
— Предельно ясно, я все осознал. То есть может случиться то же, что и с теми бедолагами, кому не повезло с жемчугом?
А еще Карат впервые увидел мертвяков. В смысле живых зараженных, хотя термин «живые» применять к ним язык не поворачивался — вылитые зомби. Сразу двое стояли у синей будки киоска, уставившись в сторону магазина. Оба синхронно покачивались с носков на пятки не производя более никаких движений. И вели себя молча, не урчали.
— Ага. Я тоже поначалу дергался, больше всего боялся, что цапнут. Это потом умные люди объяснили, успокоили насчет заразности ходячих. Все, кто оказываются тут без респиратора или противогаза, быстро становятся такими.
— Я уже почти полгода как в Улей попал, втянулся, у меня реген завышен. Будет еда и живец, завтра встану. Хромать, конечно, придется, но шагать смогу. Так что долго ждать не придется. Как тебе такой срок?