— Похоже, император решил основательно раздвинуть границы. То-то будет радости у ненаследных дворян, а? Как мотыльки на свет полетят, — дочитав газету и расправившись с принесенным мне жарким, обратился я к соседу. — Вот и стало понятным, зачем вдруг его преосвященству понадобились свободные ходоки.
— Дела-а… — Не верить духу у меня нет никаких оснований. Если уж его чуйка вопит, то только по делу, и… еще не было случая, чтобы сосед ошибся в интерпретации ее посланий. Но какая опасность могла грозить духу, надежно прячущемуся в моем разуме?! Или…
Пир скрипнул от злости зубами, вспомнив слова Дима о действиях охранников. Как, ну как она смогла привлечь на свою сторону его собственных телохранителей, чем сманила? Деньгами? Но эти бойцы прошли не одну кампанию под стягами Граммонов, они бесконечно преданы барону, а тот никогда не обижал своих воинов ни в жалованье, ни в доле от добычи. Конечно, с золота они не ели, но отец был достаточно щедр, чтобы его гвардейцы не помышляли об уходе. Да что там! Барон платил им так, как платят своим копьям дворяне имперской конницы! А обещать такую сумму, перед которой не устояли бы воины отца… так ведь Наста не похожа на человека, в чьем распоряжении имеются тысячи золотых.
— Не знаю… — И я не почувствовал в его словах лжи.
— Дворяне… — Скривившись, я невольно покосился в сторону едущего чуть в стороне Миола, за массивной фигурой которого скрывался Граммон, не рискующий подъезжать ближе.
— А Четвертый Громовой? — не удержался я.