— Да, — переглянувшись с нахмурившимся Миолом, кажется, пытающимся что-то вспомнить, проговорил князь Родэ.
— Тебя спасать тоже было совсем не обязательно. Так что, может, мне не стоило заморачиваться? — рыкнул я в ответ.
— Тьфу ты! С тобой невозможно спорить. Особенно когда приводишь в качестве аргумента эту дурацкую теорию, которой можно объяснить практически любые сходства и различия наших миров, — не выдержав, прекратил спор Дим.
— С погружением во тьму понятно. А зачем сглазами и проклятиями швыряются?
Вурм окинул взглядом получившийся натюрморт и, довольно крякнув, потянулся к вину. Тихо забулькал графин, наполняя кубки, а хозяин дома все молчал. Так и не дождавшись ни слова от собеседника, старый алхимик небрежно коснулся краем своего кубка бокала инквизитора и, не чинясь, глотнул ароматную жидкость. Сыр в мед и в рот! Вурм довольно зажмурился, покосился в сторону холодно взирающего на происходящее протопресвитера и, пожав плечами, забросил в рот пару орехов. С хрустом их разгрыз и вновь глотнул вина, уже не обращая никакого внимания на хозяина кабинета.
— Благодарю вас. От имени всего рода Граммон благодарю. — Убийственно серьезный Пир не поленился сделать два шага назад и отвесил глубокий поклон. Мало того, бараненок еще и подарок сделал. Подошел и надел мне на шею свой оберег, на миг покрывшийся искристыми разводами и тут же вновь превратившийся в обрамленную золотом белую пластинку из материала, похожего на тот, из которого сделан мой дневник-бестиарий.