Я смотрела на них и усмехалась их наивности.
— Безработный, — сообщила я, глядя на «безработного», с улыбкой доедающего мороженое. Он прекрасно слышит весь разговор. Я протянула ему свой рожок, облизывая пальцы. — Ему не жмут руку депутаты, у него нет связей в прокуратуре и в городском совете, его номером телефона не угрожают в случае отказа, ему не отдают честь.
Я и сама заметила в поцелуе какую-то странную терпкую горечь. Тьма не хотела выпускать из своих лап мою душу, то слегка придушивая ее нежностью, то сжимая до призрачной боли, как после долгой разлуки.
— И его возьмем! — воскликнула принцесса. Я терпеливо ждала петуха и трубадура, потому что меня явно держали за осла. — А теперь ты пойдешь к моим родителям! Будешь просить моей руки! Мы же собираемся сбежать? Я хочу, чтобы они знали, с кем я сбежала, если что… Не расстраивайся, если они тебе откажут…
— Я… просто… хочу, чтобы ты… уснула у меня… на руках… — услышала я прерывистый шепот на своей шее. — И завтра… проснулась… в моих… объятиях…
— Давай попробуем вместе… Я целую пальчик, душа моя, до тех пор, пока он меня держит… — медленно, осторожно, с переговорами и убеждениями обезвреживался каждый из пяти «террористов». Когда они сдались, их тут же взяли в плен.