Но народ, судя по крикам, никуда расходиться не собирался. Клетка, я так понимаю, была выставлена на всеобщее обозрение, из-за чего я испытала мучительные приступы ужаса и стыда.
Я тоже мысленно слышу что-то похожее на венский вальс, но только какой-то странный, грустный и таинственный, как предчувствие. В какой-то момент музыка становится светлей, даря сердцу надежду, а потом бессердечно отнимает ее минорными ладами. И так бесконечно. Есть в моей музыке что-то, что держит сердце в напряжении и заставляет задавать себе странные вопросы… Почему он так нежен сегодня? Нет, он нежен всегда, но сегодня особенно… Что все это значит? К чему все это? Почему распустили слуг? Почему он постоянно меня целует? Почему боится отпустить хоть на секунду?
— Какие брать? Есть желтые, зеленые, фиолетовые, голубые и розовые? Есть еще белые! Какие надо? Мне еще карниз предлагают! По скидке!
— Разговоры? К чему? Я завтра даже имени твоего не вспомню. Я сейчас просто планирую, образно говоря, вытереть об тебя ноги, — усмехнулся принц, глядя на меня пристально и внимательно. — И плюнуть тебе в душу, любовь всего моего вечера. Если ты ожидаешь, что я завтра же потащу тебя под венец, ты глубоко заблуждаешься. Завтра утром я молча выставлю тебя за дверь. И мне плевать, успела ты одеться или нет. Тебя такое устраивает? Ты тоже хочешь похвастаться тем, что была подстилкой для принца? Это предел твоих мечтаний? Или ты, как и все те, кто приходил до тебя, лелеешь мысль о том, что завтра утром я влюблюсь в тебя до безумия? Поверь мне, этого не будет. Ты вылетишь отсюда, а твои вещи полетят за тобой следом. Ну как? Хочется быть подстилкой? Выбор прост. Дверь или кровать. Выбирай. Я бы на твоем месте выбрал дверь.
Принц намек не понял. Плевать он хотел на мой желудок. А мне действительно хотелось кушать.