– Нет, – сказал Шель и скрестил руки на груди. – Я никуда не пойду.
– Но я буду думать о вас весь перелет… – хриплые нотки в голосе Кирилла заставляли даже мысли Матильды сворачивать в сторону от грузовых перевозок, а уж заказчица так вообще была готова расплыться лужицей.
Тот откинул волосы и показал за левым ухом серийный номер. Подделать его было совершенно невозможно. Хотя в некоторых борделях рисовали похожие, чтобы цену повысить, но отличить подделку можно было невооруженным взглядом. Хозяева питомников маркировали свой товар согласно общим правилам, принятым среди рабовладельцев. Да и родители детей от питомничьих рабов тоже знали номер производителя и детям сообщали. Чтобы в будущем не было проблем, скажем, с близкородственными связями. Поэтому Натаниэль и надеялся отыскать своих детей, хотя бы взглянуть на них со стороны. Получить гражданство, дать объявление в сеть… Если он приобретет достойную профессию, станет хорошо зарабатывать, пообещает помогать деньгами – кто знает, может, ему даже разрешат видеться хоть с кем-то!
– А я им раздал личностные браслеты и ушел. Пусть размышляют о жизни, им полезно.
Рик неумело, но нежно исследовал ее губы своим языком. Это было немножко щекотно, но расходясь по нервным окончаниям, щекотка превращалась в легкое, какое-то игривое, возбуждение. Рик прижимался мягкими губами к ее щекам, уголкам губ, подбородку. Приятно, ласково, робко. Эти поцелуи напомнили Матильде ее первую ночь с Ваней. Тогда они тоже дико смущались, гладили и целовали друг друга так осторожно, будто боялись, что партнер вот-вот шарахнет током.
– Что это за концерт? – рявкнула она. – Рик?