— Марио? Боже, как ужасно! — прошептала Габриэль.
— Вот же паршивец! Уж я скажу хозяину! Чего-то наш пёс взбесился, — раздался за спиной голос дворецкого.
— Никола? Нет, он всё ещё в Алерте, — пожал плечами Корнелли, — попросил увольнительную на три недели — какие-то семейные дела. Может, он и вовсе сюда не вернётся. А Федерик приедет на днях, к нам перебрасывают ещё людей — нужно укрепить заставы под Инверноном после недавних событий.
— Нет, нет, что вы, синьорина Миранди, вам-то уж точно не стоит ничего бояться. Мы заехали сюда просто… на всякий случай. Ищем одного человека, родственника Форстеров, а точнее — Бартоло Форстера, — ответил капитан тихо, — и кстати, вы не видели кого-нибудь подозрительного здесь в последнее время?
— Когда я здесь — я вспоминаю тот постоянный страх, с которыми мы жили, ожидая то снова дым горящих лесов над этими вершинами, то появление синих мундиров… Я спать не могла, из ночи в ночь думая о том, в какой момент Алекс не выдержит и застрелит этого паршивого лейтенанта Корнелли: когда кто-нибудь из его солдат в очередной раз будет тискать наших служанок или когда они будут красть наших уток? И виселица, на которой его вздёрнут вслед за отцом и Валентино, снилась мне почти каждую ночь.
Чуть в стороне, в тени ветвей, прислонившись плечом к одной из старых лип, стоял мессир Форстер, скрестив на груди руки. Сколько он там стоял — неизвестно, может быть, даже с самого начала представления. Толстый ствол дерева закрывал его от взглядов публики, но сцена ему была видна прекрасно.