Она даже растерялась, не найдя подходящих слов.
— Ну, видишь, зато твоя честь не пострадала. Никто же не понял.
Да и синьор Миранди покидал поместье тоже едва брезжил рассвет, стараясь проводить в пещерах как можно больше времени.
Но дождь всё ещё лил как из ведра, хотя гром уже гремел где-то вдали, редко и глухо — гроза, и правда, уходила в сторону Сорелле.
— Ждёте, когда я начну просить пощады, мессир Форстер? — ответила она с улыбкой, расправила плечи, и подхватив юбку, бодро направилась к лошади, бросив через плечо: — Не дождётесь!
А самое плохое было то, что Габриэль видела, как они всё утро наблюдали за ней и Форстером, словно ища на их лицах молчаливое признание греха. А её смущение и попытки его скрыть лишь только подтверждают их догадки. И вырваться из этого круга она, к сожалению, не может. Да теперь это уже и бессмысленно.