— Ты, что же, собираешься учить свою… гостью стрелять из ружья? — её левая бровь стремительно взметнулась вверх. — Я не ослышалась?
— Поверьте, синьорина Миранди, рядом со мной вас не понесёт ни одна лошадь, вы можете не опасаться ни грозы, ни волчьей травы, ни… ничего другого. А оставить вас одну здесь… до тех пор, пока я не найду того, кто пытался вас убить, — он понизил голос, — я не могу. Потому что, несмотря на все мои предупреждения, вы продолжаете поступать неразумно — вчера вы отправились пешком в Эрнино. Одна, — его лицо стало непроницаемо, а цепкий взгляд так и впился в Габриэль, и он добавил ещё тише, — вот скажите, что мне с вами делать?
— Знаешь, если я что-то и понял, став волею судьбы овцезаводчиком, так это то, что деньги делают размытыми границы любых правил, — усмехнулся Александр, посмотрев на друга искоса, — и я готов заплатить. Сколько скажут. Я буду молчать и платить каждому из этих чванливых южан, если понадобится, но я не позволю забрать у нас Волхард.
Габриэль рассказала ему историю о том, как встретила на кладбище Бёрда.
— Да, у них всё, как обычно! А где вы остановились, синьорина Миранди? Я бы хотел сегодня же засвидетельствовать своё почтение вашему отцу, — капитан прищурился, и по его лицу было понятно, что вовсе не синьор Миранди цель предполагаемого визита.
— Клянусь, — ответил он коротко. — И… простите меня за этот допрос. Ханна нашла нас с Винсом в горах, и рассказала о том, что капитан приехал сюда в поместье, к вам, и о том, как вы… флиртовали с ним и… и что он устроил обыск, чтобы вас повеселить. Понимаете, как я разозлился?