Она, конечно, понимала, что сновидения это всего лишь отражения — они складываются из кусочков пережитого, перемешиваются с мыслями и тем, что глубоко волнует, но…
— Извиниться? — она невольно подняла голову, в глазах всё ещё стояли слёзы, но плакать перед ним она не собиралась.
Она должна покинуть Волхард. Как можно скорее. Лучше прямо сегодня.
И ей ничего не оставалось, как согласиться. Габриэль подала руку, и Форстер помог ей подняться с пледа.
— Обещаю, синьорина Миранди, и даже клянусь, что я не буду жульничать. Я буду самым честным и терпеливым учителем на свете. Я дам вам самый лучший порох из своих запасов и самую смирную кобылу.
Но к тому моменту от конверта и записки остались уже одни клочья, а Бруно принялся лаять на Габриэль. Она попыталась его успокоить, но это было не так-то просто — пёс принялся трепать коврик у камина, и в ярости скрести когтями паркет. Габриэль собрала клочья бумаги и бросила их в пустой камин, и в этот момент вспомнила, что в прошлый раз Бруно вот также странно вёл себя после её встречи с Корнелли.