— Элья! — кто-то схватил её за плечи и перевернул. — Элья? Ты жива? Жива? Ну же?
— По-разному. Кто говорит, что ощущает руками тепло, кто слышит пение, кто ветер в ветвях… Но не обязательно молиться дубу, можно чему хочешь. Синемундирники, правда, не понимали этого, и зачем-то подожгли именно дуб, — усмехнулся Форстер криво.
Из этих размышлений Габриэль вырвало неприятное ощущение того, что кто-то смотрит ей в спину, словно струя холодного воздуха скользнула меж лопаток, заставив вздрогнуть, и она резко обернулась, глядя на густые заросли на другом берегу. Ветви плакучих ив ласкали водную гладь и в тёмном зеркале озера неспешно плыли отражения облаков. Несколько уток с выводками утят скользили по воде, но больше никого не было.
Габриэль медленно опустилась на кушетку, чувствуя, как её совсем не держат ноги.
— Сердиться? Фрэн? Скажи, что ты наделала?
Симона крикнула радостно, желая угодить щедрому господину.