сильной, что ей снова захотелось плакать. На неё нахлынули воспоминания, те, которые она всё это время гнала от себя, заставляя снова и снова мысленно возвращаться в шумный зал музея, и желать лишь одного — чтобы Форстер повернулся и посмотрел на неё. И осознание того, что вот он здесь, жив-здоров, и как ни в чём не бывало гуляет по музею, а она… она почти больна от мыслей о нём, она почти сходит с ума.
…И то, что он сказал о блуждающих грозах — неужели это правда? Или… очередная ложь, вроде той, про мост? Но зачем ему врать? А зачем он вообще врёт!
Франческа, которая увидела приближающихся к ним синьора Грассо и его друга, чуть не лопнула от натуги, пытаясь не рассмеяться.
Я не держу на вас зла, хотя вы и поступили со мной очень жестоко. Вы сказали однажды, что не заставите меня выбирать между жизнью и честью, но, как видите, за вас это сделали обстоятельства. Вы, может быть, не по злому умыслу (и я очень хочу в это верить!), разрушили мою жизнь, а теперь я пытаюсь спасти то, что от неё осталось. Я желаю вам счастья, и я уверена, что вы его заслужили. Но очень прошу вас — будьте милосердны, не ищите меня! Не делайте мне больнее, чем вы уже сделали. Я уезжаю. И покину не только Волхард, но и Алерту — я уезжаю из страны. Надеюсь, находясь друг от друга за тысячу льё, мы сможем, наконец, обрести каждый своё счастье.
— Ты так уверен, что я проиграю? — произнес Форстер, не сводя с Габриэль глаз. — Если твои советы насчет танцев и комплиментов верны, то спорим, мой друг, что к концу этой свадьбы твоя «южная роза» будет мечтать о том, чтобы я сделал ей предложение!
Габриэль поспешно отступила на шаг, и лицо её пылало от возмущения и смущения, от его слов и этого голоса, и от того, как странно он смотрел на неё. А ещё от того, что она на мгновенье представила, как они вдвоём идут под руку в Храм, как их осыпают лепестками роз и зерном, он обнимает её и наклоняется, чтобы поцеловать.