И его тихий голос, и то, как он произнёс последние слова, и этот взгляд, горящий и жадный, от которого сразу ослабели колени…
Слуги уже развешивали фонари и гирлянды, расставляли столы для вина и фруктов, ожидался огромный торт — совместное творение пяти лучших кондитеров Алерты и грандиозный фейерверк.
— Я-то думал: порадовать дам, — усмехнулся кто-то в ответ, щёлкая огнивом.
И мысль эта была невыносимой. Она жгла раскалённым железом, разъедая внутри всё, словно кислота. Габриэль смотрела на отца и на Ромину, что сидела здесь же, слышала отдельные слова, понимая только их значение, но не смысл фраз.
— Чего уставился, пень кудлатый? Нечто благородных синьоров не видел? Выпучился, как карась! Займись лошадьми, пёсий сын! — и прибавил что-то ещё на горском наречии.
Утвердившись в этом решении, она поправила причёску и пошла вниз — нужно отпустить Симону на обед. Звякнул колокольчик — ушёл посыльный, а затем звякнул вновь, кто-то вошёл — сегодня много заказов. А ей хватит уже жалеть себя, надо работать, потому что работа её единственное лекарство.