Если бы небо обрушилось ей на голову, это было бы меньшим потрясением для Габриэль. Она стояла, словно оцепенев, ощущая только одно — как от прикосновения этих губ неведомая прежде горячая волна накрывает её с головой, ломая всё на своём пути, сметая все доводы разума, не оставляя ни одной рациональной мысли в голове, ничего кроме сумасшедшего сердцебиения и сладкого клубка желания, внезапно зародившегося где-то под рёбрами. Она чувствовала лишь, как стремительно слабеют ноги и под кожей разливается жар такой силы, что она ощущает его даже на губах. И она просто стояла и смотрела на затылок Форстера, на его тёмные волосы и воротник рубашки, и не могла даже пошевелиться, оглушённая стуком собственного сердца.