И рассказала всё, как есть честно и без утайки. Единственное, о чём она умолчала — о том, что именно Форстер выделил денег на эту экспедицию.
Они смотрели друг другу в глаза и казалось, что в каждой фразе кроется какая-то двусмысленность, словно каждый из них пытался доказать что-то совсем другое.
— Я не сержусь на вас за это, — ответила она, глядя на опускающееся за гору солнце. — Мы все сегодня… не в себе.
— Винс, я же не дурак. И хотя бродить с бокалом вина среди тех, кто вздернул на виселицу моего отца, сжег мой дом и оставил без средств к существованию мать и сестру, это не то, о чём я мечтал, проливая кровь за Его Величество, — сдержанно ответил Форстер, — но поверь, я давно понял, что лучшая месть этим людям — заставить их платить золотом. Так что я буду улыбаться и шаркать ножкой, как и обещал. Не надо меня поучать — я знаю, как надо себя вести.
— Ну, не в прямом смысле… У неё есть принципы…
Она не знала всей истории о восстании, кто был в нём виноват, а кто прав, но сейчас впервые задумалась об этом.