…Больше никакого пари, никаких споров, пусть лучше она проиграет, но с этого дня она даже не выйдет за пределы усадьбы вместе с Форстером! Никаких совместных поездок! Никаких встреч наедине! Никаких праздников! Никакого ликёра! Никаких роз!
— Да зачем вы в это всё ввязались, синьорина Габриэль? Разве пристало девушке в вашем положении плясать с дикарями и проводить день с овцами? — сокрушалась Кармэла. — И о чём только синьор Миранди думает! Плохо это всё! То, что мы в этом доме, то что вы вот так уезжаете с мессиром Форстером, всё это очень плохо!
— И вы снова подкрадываетесь так невежливо! — воскликнула она.
Франческа оказалась настолько не готова к внезапному отъезду кузины, что долго не могла прийти в себя: ходила по комнате, переставляя предметы на каминной полке, хваталась за колокольчик, чтобы позвать служанку, и не переставала говорить.
…И что за вопрос он собирался задать? Пречистая Дева, да почему у неё руки так дрожат? Почему рядом с ним она сама не своя?
— Но… почему? — спросила Габриэль, чувствуя, как его слова падают в её душу благодатным дождём.