И в это мгновенье, впервые с того момента, как его рука вырвала её из седла, Габриэль смогла отчётливо разглядеть Форстера. Солнечный луч осветил его фигуру: жутко грязные сапоги, с налипшей на них травой и глиной, и измазанные штаны…
Фрэн взахлеб принялась рассказывать подробности бойкота, который разделил девушек на карнавале на два лагеря, но Габриэль её почти не слушала. Она думала о том, что по вине Форстера снова стала мишенью для светских сплетниц, что теперь только ленивый не будет обсуждать её положение, и называть её «бедняжкой». Девушкой, из-за которой спорили на ящик вина, девушкой, чья цена — дюжина шляпок!
— Вы же прекрасно поняли, что я имел ввиду, — Форстер закинул ногу на ногу.
Он её обманул. Снова обманул. Он обещал говорить правду… И она поверила… Сколько раз он обманывал её? И сколько раз она верила? Знал ведь. Всё знал с того самого дня, когда они повстречались в Алерте…
— До того, как встретила вас — весьма неплохо, — ответила она, засунув руки под плед и спрятав там свои позорные перчатки.
— Ну, так капитан Корнелли сам сказал, Никола был его секундантом, а он сказал Федерику. А синьор Грассо был секундантом Форстера. Да все уже знают! Ах, Элла! Ты такая счастливая! Надеюсь, Паола пойдёт прыщами от зависти!