…Синьор Грассо! Пречистая Дева! Только не он!
Спор с другом на ящик вина вдруг обрёл реальное значение, и Форстеру захотелось выиграть этот спор. Захотелось, чтобы синьорина Миранди, эта колючая южная роза, ждала от него приглашения на танец. Чтобы хотела его слушать, как эта курица Паола, и чтобы слушала, склонив голову, как Лучиана, а её ресницы при этом трепетали от тех слов, которые он говорил. Чтобы перестала видеть в нём дикаря…
Отец на ответе не настаивал, предоставив ей всё обдумать в одиночестве, и принял её волнение и нервозность за обычное в таких случаях переживание девушки, которой сделали ожидаемое предложение. И поэтому лишь улыбнулся тому, как поспешно она выскочила из коляски у дверей дома.
— Все эти гроу — дикари, синьорина, — ответил капитан, которому было приятно такое внезапное внимание со стороны красивой девушки, — они живут кланами в своих замках и поклоняются духам гор. У каждого клана есть свой родовой дух — какой-нибудь зверь или птица. Волк, медведь, олень… Да кто угодно, вон у Форстеров это беркут — большой горный орёл. У них есть заповедные места, какие-то священные рощи или скалы, всякие суеверия, приметы, капища с идолами, и они могут вселять свой дух в любого зверя, или зверь может вселяться в них.
Последние слова он произнёс совсем тихо и сделал полшага навстречу.
— Ну почему же на слово? — Габриэль отодвинула бокал и вилку.