— Вы знали, да? — и это был даже не вопрос, а скорее утверждение.
На руке образовался огромный синяк, чуть пониже плеча, и Габриэль пришлось соврать, вернее, почти не соврать, сказав, что она поскользнулась на склоне и упала. Ей сделали компресс, а когда волнение, наконец, улеглось, и из её комнаты все ушли, она вылезла из-под вороха одеял, взяла с этажерки книгу и устроилась на кровати. Пришёл Бруно, вымытый и расчёсанный, как настоящий франт, и нисколько не смущаясь, лёг рядом поверх всех одеял и положил голову ей на колени.
— Но кое в чём вы были неправы, Элья. Вы думаете, мне не нравится то, что вы говорите? Это не так. Мне нравится. А ещё больше мне нравится, как вы это говорите. Прощайте! Надеюсь, вы не слишком сильно будете злиться на меня.
А что если спросить о чьеру у Форстера? Он же сам ей дал эту книгу, вопрос будет вполне уместным… И о том, что было под Инверноном… И про закон об экспроприации. Хотя нет, это, пожалуй, будет неуместно: раз никто об этом не говорит, и он не женился на одной из бари, значит, он как-то иначе решил этот вопрос. И её интерес будет превратно истолкован. Но всё-таки… может быть, удастся выведать у него это как-то невзначай…
— Твой хозяин — ужасный человек, то, что он делает — это уже низость и подлость. Я должна уехать. Прости…