И я объяснил. А пани Берта рассказала, с кем Лена приезжала в последние разы. Что ж, "бинго!" кричать еще рано, но воздух уже можно набрать. Эх, Злата, Злата!
— Зовите меня Клах. Кирил Клах, — на всякий случай, обозначил я свою позицию. Мол Латовскому — латовское, а Клаху — клахово. И прошу не смешивать!
Дело в том, что в Великом Княжестве Литовском очень серьезно относятся к почетному долгу защиты отечества и ежегодно спрашивают набежавшие проценты, отправляя резервистов на учебные сборы. Небольшие. Для многих на пять-десять дней. И среди этих "многих" немало преподавателей и даже студентов универа. Обычно такие сборы проводят летом, чтобы не мешать учебному процессу, но в этом году почему-то повесток не присылали. Никому. Во всем Минске. И продолжалось это почти до конца августа, когда повестки все-таки пришли. Причем, сразу всем. По самым достоверным слухам — это инициатива нового военного коменданта Минска, который как раз в середине августа и вступил в должность. Опять же, по самым достоверным слухам, бесстрашная проректор универа, блистательная пани Зофия, порывалась идти брать приступом главную комендатуру города и разъяснять, что семидневные сборы, начинающиеся в последний день августа — это не летние, а ОСЕННИЕ сборы и надо было… Ректор ее еле удержал.
— Который ты на Памире пил этим летом. Ты же рассказывал! — пояснила Лена.
— Они могут работать на чистой воде без дорогостоящих присадок, — лениво отмахнулся скупщик и тем же тоном добавил, — Тридцать.
Я проникся формулировкой, ведь в случае с энтузиастами, а Лена именно такая, разрешенное и запланированное — две большие разницы, как говорит Стас. Эх, что-то я по нему соскучился!