– Викторыч, что за фигня? Ты почему крышуешь ларьки у меня на участке? Своего мало, что ли? Какого черта ты к Ибрагиму полез?
Меня всегда возмущал этот факт – ну почему, почему этим бабам никто не скажет, что они накрасились вульгарно, что так не пристало накрашиваться интеллигентной приличной даме, что нужно взять несколько уроков макияжа, если у тебя самой не хватает понимания и вкуса! Смотришь на какую-нибудь пресс-секретаршу, подергивающую головой на экране телевизора (и кто их научил так дергаться?!), и кривишься, невольно прикидывая – кто же выпустил эту бабищу представлять собой весь ментовский корпус?! Синекура, само собой. Обычно эти дамы – жены или дочери больших ментовских начальников. Надо же куда-то их пристраивать? Вот и пристраивают… кивалами.
Так и тут – эта мразь, этот глист Косой паразитирует на живом людском организме. Так зачем ему жить? Надеюсь, больше я его не увижу…
И что делать? Я ведь сейчас совершенно никудышный! Ну совсем никудышный!
Только что он делает тут, у нас? В этом захолустье? Почему не сидит в Москве или, на крайний случай, в Питере?
– Чего вытаращился? – внезапно вызверился я, глядя на то, как ухмыляется мне в лицо сидящий на корточках. – В отдел захотел?