Последние слова он почти выкрикнул, и маг не удержался, порывисто шагнул к парню и на миг обнял.
Айк остался за спиной: я слышала его крики, команды и рычание оххаронцев. И старалась не думать, что они будут делать дальше. Нападут?
Ведь даже поцелуй магистра меня не испугал. Возможно, удивил… или нет. И когда губы мага прижались к моим, меня охватило странное удовольствие власти над магистром, желание повелевать чужой жизнью, подчинить себе. Я словно раздвоилась, и часть меня испытывала смущение и неловкость, а вторая часть — удовольствие. Мне нравились сильные руки Райдена, что сжимали меня со страстью, нравились его губы, целующие с нежностью. И если бы он не остановился сам, что бы я сделала?
— И выпустили животворную инкубскую силу на полную мощность? — развеселилась я.
Паладин поднял бровь, изображая внимание. Сиера вновь села и уставилась на него, на темных ресницах дрожали слезы.
Через час Шариссар мрачно обозревал свою комнату. Она по-прежнему была разгромлена от приступа его ярости, но в центре, на маленьком столике, который каким-то чудом уцелел, красовался ужин, изящно сервированный и украшенный. Его кухарка чуть в обморок не упала, когда паладин озвучил ей требования. Правда, постаралась, приготовила, как для королевы, как и было велено. Вернее, лучше, чем для королевы.