Она вся была такая маленькая и худенькая, что стало как-то не по себе. Он слишком давно не видел детей.
— И что это было? — шепнула я, когда магистр убрал ладонь. — Что это с ними? И ничего здесь не жарко. Прохладно даже.
Это было время самых сладких снов или самого нежного пробуждения. И его утро было счастливым. Он всегда просыпался очень рано, словно торопился жить. И в это утро тоже вскочил раньше всех, даже раньше слуг, за что его частенько корила мать. Мол, не пристало наследнику правящей ветви вскакивать раньше черни. Но выговаривала она всегда с улыбкой, да и Шариссар ее не особо слушал даже в детстве. А сейчас и подавно. Он встретил уже тринадцать лютых зим, он сражался с пещерным зверем и победил его и слова матери почти не слушал. Он был уже достаточно взрослым, чтобы не слушать никого. Разве что опекуна. И то лишь потому, что испытывал настоящее уважение к высшему паладину Оххарона.
— Ты хоть бы голос подавал! — Я отряхнула землю с ладоней. Вокруг плавал туман, такой белый и плотный, что его хотелось потрогать рукой. Я и потрогала, почти ожидая ощутить что-то живое.
— Мне жаль, — выдохнула я. — Жаль, что я не стала Искрой! Было бы лучше… Вы были правы, магистр. Одна человеческая жизнь не стоит сотен. Даже самая лучшая жизнь — не стоит! Если бы я стала Искрой, ничего бы не случилось… Но я поняла это только сейчас. Простите, что обвиняла вас! Вы все делали правильно, как ни ужасно это выглядело… Это я виновата, а не вы.
— Нет! — воскликнул маг и устало опустился в кресло. — Нет. Я не знал. Никто не знает этого точно. Но я надеюсь, что это не она… Я надеюсь на это! Я установил у Белой Башни ловушку, чтобы моя дочь не смогла войти в Обитель Искры. На случай… Если ее заставят это сделать. Мой портал был двусторонний и завязан на мою родную кровь. И он сработал.