Очнулся я уже в госпитале. Хирурги в госпитале подлатали культи и отправили на реабилитацию. Тут-то меня и надломило: без ног, без рук, без протезов, без работы, с пособием инвалида войны. Кому я такой нужен? Я понимал, что пособие надбавят, что награды вроде как есть, но понимал и то, что на регенерацию всех конечностей денег не хватит, даже на руки. Не знаю к счастью ли, но....
- Довольно странный вопрос, Моть... Ты знаешь, будет точнее сказать, я тут работаю.
Когда мы пришли, Таблеткин уже заканчивал чертить руны на гранате. Ох, и доэкспериментируется он. Надо сказать будет, чтобы руны на пустую болванку наносил, а то - вон как руки дрожат, не дай бог, рванёт.
Как? Как этот, простите за выражение, идиот смог попасть в ассасина бревном? Оглушил и понесся к нему. Вы себе представляете бегающий сейф? Нет? И не надо - мурашки по коже и вибрация, как от монорельса. Это сколько же ловкости у него? Я думал, что он танк, а как он тогда дверь с собой таскает? Выносливость откуда?
Отец частенько меня использовал как грузчика. Когда мне исполнилось 12 лет, он откуда-то привёз военный тренировочный комплекс - сфера диаметром 12 метров и голографический проектор внутри, да ещё специальный костюм с кучей датчиков. Тогда я познал боль и приобрёл свою полезнейшую черту. Черту, отделяющую "не хочу" от "не могу". Отец часто говорил: "Не могу - это без сознания или паралич. Всё остальное - не хочу!". Я потом нередко повторял эту фразу, когда зелёные необстрелянные сослуживцы стонали на тактическом учебном слаживании.