В первую очередь странным было то, что отец ругаться не стал. Только как-то судорожно вздохнул и едва заметно покачал головой. И даже не стал к нам подходить. Не понимаю, он не сердится? Тогда в чем дело?
Когда дебаты практически прекратились, а мои друзья склонили головы над очередными хитрыми расчетами, я бесшумно выскользнула на широкий балкон, опоясывающий библиотечную башню, облокотилась на балюстраду и бездумно уставилась на бесконечную гладь озерных вод, окружающих замок.
— Ты поплатишься! — поприветствовал меня подскочивший дер Глорин.
Скрывать ничего не стала. Рассказала и о том, почему сбежала от Триона, и о том, почему не захотела доверить информацию о Земле Совету Тринадцати. А еще о расе Хранителей, Арене и отношении большей части Творцов к своим Творениям.
Скулящий «баклан» временно выбыл из драки, изобразив на земле эмбрион и обиженно гундося что-то о моей родословной и своих сексуальных фантазиях. Развернувшись, я замер, разглядывая третьего противника. А тот времени даром не терял. В мертвенном свете уличных фонарей сверкнул нож, приставленный к шее странно одетой высокой рыжеволосой девчонки. Впрочем, смотрел я больше не на нее, а на лезвие, хищно подрагивающее чуть ниже изящного ушка. М-да… надеюсь, что учитель никогда не узнает, как бездарно я провел этот бой.
Мои друзья переглянулись и как-то очень нехорошо прищурились. Вот же рыжая гадость! Надо же было ему так не вовремя влезть со своими ехидными комментариями. И как мне его теперь ребятам в команду сватать, если они его сейчас на дюжину маленьких рыжих ковриков готовы порвать? Вот дали же боги характер! А вкупе с неумением вовремя заткнуться смесь получилась такая, что нитроглицерин нервно курит в сторонке.