– Да помолчи ты! – цыкнул на него военный.
– Мне кажется, скаги – так они себя называют, – заключил геолог.
По-турецки подвернув ноги, с автоматом на шее, я сидел на крыше машины, попивая кофе. Миша сидел рядом, рассуждая о том, что, теоретически, исходя из расположения звезд, можно вычислить, как далеко от Земли нас забросило.
По дороге к площади медузы нас не трогали. Но на каждой крыше из было не меньше десятка. Вообще крыши казались сотканными из голубых куполов, шевелящихся, волнующихся. Такая же ситуация была и на площади. Школа, магазин, почта, клуб, опорник – все было облеплено этими чудищами.
– Это с твоими-то предпочтениями? – удивился дядя. – Долго пришлось бы стараться…
Едва бронетранспортер коснулся колес палубы, я отдал приказ немедленно сняться с якоря. На вопросы друзей я не отвечал, предоставив рассказать обо всем американцу, матросу, Дмитрию – да кому угодно. Никогда не забуду этот леденящий ужас. Черт, а ведь, скорее всего, я – единственный, кто остался в живых, испытав это на себе!