Часа через два шум мотора возвестил о возвращении разведчиков. Из броневика выскочил один Михаил.
– Это еще что такое? – спросил я у Семенова.
Сон снился донельзя жуткий. И до жути реальный. Я чувствовал каждым волоском на коже дуновение и степного ветра, и даже запах потных тел скагов. Снился покойный Кинжай. Поставив на костер гигантский котел, он, в фартуке с ромашками, крошил в него морковку, картошку, свеколку. А затем забросил и меня в кипящий бульон. Бульон был наваристым, тягучим, вязким, как студень. И вдруг я понял, что в котле вовсе не бульон, а фиолетовый слизняк! Я закричал от ужаса, и начал раскачивать котел, чтобы выбраться. Я раскачивал его и раскачивал…
– Борис Андреевич хотел расстрелять ополченцев с шахты за то, что пропустили медузу, – рассказывала девушка последние новости. – Они оправдываются, говорят что она была всего одна.
– Вот черт, – выругался я. – Девушки, которые знают слова, такие как нема… нама… ну ты понял. В общем, такие девушки меня несколько пугают. Ты же сам неплохо в компьютерах сечешь – почему б тебе не помочь ей?