Бунтовщик только пожал плечами. Оставив ополченцев охранять арестантов, мы с военным и милиционером проникли в здание. Здесь царил полный погром. Особенно было жалко сгоревшую антикварную мебель и картины, частично сгоревшие, частично разодранные осколками. В нашем положении это было бесценное культурное наследие, бездарно уничтоженное войной. Там и здесь валялись пустые огнетушители.
– И слава Богу, – произнес я, вытирая испарину со лба. – Ты покрутись, посмотри по сторонам, может рядом есть его кореша.
Корабль, лишь недавно спущенный на воду, отправился сразу в доки на ремонт. БТР тоже отправился на завод – залатывать раны.
– Телефонная линия до завода повреждена, – добавил Семенов. – Как дела там – вообще не в курсе.
Получив обратно в свое распоряжение БТР, мы, в составе прежней экспедиции, отправились в заранее условленное место – к мосту. После запуска трех красных ракет я увидел ответный знак – три столба огня. А на следующий день, с целой делегацией скагов, прискакал Конош. Он сообщил, что старейшины племени отдают интересующие нас земли, тем более, что большая часть все равно принадлежит другому племени скагов, отношения с которыми натянутые. И просят за это сущую малость – тысячу стальных ножей и пять тысяч стальных наконечников для стрел. Нам предоставляется право прохода через их земли, мы можем делать в них свои дырки и строить дороги для железных зверей. Но и черти оставляют за собой право прохода через наши земли, и, самое существенное на их взгляд – нам не разрешалось охотиться на территории скагов. Условия нас более, чем устраивали.
– Я их шпарю кипятком! – оружейник высунул наружу шланг с медным наконечником и деревянной ручкой. – Мое личное изобретение! – не без гордости произнес он. – Сейчас сами все увидите. Эй, братва, не стрелять!