Я резко повернулся всем корпусом, и только чудом не успел утопить спусковой крючок. Передо мной, недоверчиво уставившись на пистолет, стоял Белкин. Зажав ствольную коробку под мышкой, он держал автомат, сжимая рукоятку подствольного гранатомета своим богатырским кулаком.
– Темно, как в погребе, – пожаловался старик. – Ни мушки. ни целика не видно. Снял только двоих.
– Деяниям богомезрким и греховным, сын мой, – подсказал патриарх.
– Пусть стреляет американец, – поддержал Миколу Миша. – Он лучше знает свое оружие.
Штука начала разворачиваться на нас. И тут я понял! Оно почувствовало излучение от ИК-фары! Я поспешно выключил прожектор. Затворы башенных пулеметов прогрохотали самым настоящим громом в ночной тишине. Я благословил тот момент, когда поленился демонтировать 14,5-миллиметровый пулемет с бронетранспортера, но сейчас его огневая мощь, равно как и броня машины, не казались мне достаточными.
– Помогите! – раздался детский крик. – Не стреляйте!