Там тоже работа шла полным ходом. Сооружалась установка для перегонки нефти, на заводе катались рельсы, а кроме того было налажено почти серийное производство броневиков – пять Уралов обшивались броней, на крыше устанавливались пулеметные башни. К счастью, Захаров снабдил нас этим добром, и мы все чаще вспоминали слова главаря бунтовщиков, сказанные им на трибунале. В самом деле – мы были почти благородны контрабандисту.
Я пролежал в кровати еще десять дней, и, больше с целью тренировки мозга, разрабатывал план разведывательной вылазки, или, если угодно – экспедиции по изучению планеты. Раз уж провидение подарило ее нам – глупо отсиживаться на крошечном кусочке родины. Кто знает, что мы найдем там, в неизведанном?
– То есть как так – не на земле? – недоверчиво переспросил военный, уставившись на свои заляпанные грязью сапоги.
Наконец, черт угомонился, и мы его опустили. Впрочем, Белкин продолжал держать волшебный приклад наготове. Я налил себе кружку воды, чтобы смочить пересохшую во время борьбы глотку. Раненый снова заговорил, протягивая руку.
Медуза, завибрировав куполом, кинулась на меня. Отбросив Макарова, я выхватил нож, и, опустив подбородок к груди, словно на боксерском ринге, пошел в контратаку. Схватив хищника за щупальце, превознемогая боль от ожога, я кромсал ее финкой, отрезая лоскутки и целые полотнища от зонта чудища.