– В каком это смысле «попробовать»? Ты откуда этот танк знаешь?
Здесь все было скромнее, чем в штабе батальона, поскольку старшина со своей «канцелярией» явно занимал половину обычного жилого дома. Но дощатый стол, заваленный разнообразными бумагами, имелся и здесь.
Башня танка довернулась вправо, ударила восьмидесятипятимиллиметровка, и в башне знакомо завоняло чесночной пороховой кислятиной.
– Ага, это ты верно мыслишь, сержант, – согласился он и отдал бойцам соответствующую команду.
В общем, я остался снаружи и, присев на край рубки «ИСУ», осмотрел окрестности в бинокль. С неба сыпал редкий, похожий на манную крупу снег. Вокруг был редкий лесок, за ним поле, на котором смутно просматривались отдельные деревья, кусты и совсем уже в отдалении какие-то строения. Там же находились позиции противотанкистов, которые были почти неразличимы с этой точки, а еще дальше траншеи пехоты, которые были вообще не видны. Канонада слышалась отчетливо со всех сторон, но непосредственно передо мной артиллерия не стреляла. За те двадцать минут, что я наблюдал за местностью, где-то в районе пехотной передовой лишь пару раз бабахнули одиночные винтовочные выстрелы (может, чей-то снайпер работал, а может, и просто для профилактики), вызвавшие суматошное метание ворон над заснеженными кронами голых деревьев, но в нечто большее эта пальба не переросла. Стояла та самая пресловутая «зловещая тишина», которая, по мнению разных маститых писателей, бывает перед атакой или просто боем.
При этом нам начальство давало разные «секретные задания», смысл которых раз за разом вызывал у меня даже не удивление, а скорее недоумение.