А новое дело нам нашлось под новый, 1942 год.
Пока в нашем «стратегическом положении» ничего не изменялось, я сбегал к Никитину доложить о плане использования «катюш» не всех разом, а последовательно, по одной. Ему я этот расклад выдал за личную инициативу комбата гвардейцев-минометчиков. У Никитина подобное предложение не вызвало особых возражений, он назвал его толковым и велел передать командиру «катюшников» приказ: без команды не стрелять. Экстренным сигналом для немедленного начала стрельбы капитан велел считать красную ракету, но тем не менее сказал, что когда дойдет до «самого интересного» (то есть когда нас начнут убивать), он постарается руководить стрельбой «катюш» лично. Капитан Тушин выискался на нашу голову.
– Положим, когда провалился в 1941-й, понимал. А сейчас уже как-то не очень. Подозреваю все что угодно, вплоть до воспаления мозгов…
– О том, что на этом участке ожидается сильная контратака с немецкой стороны, ты, я так понимаю, в курсе?
Вид у всех прибывших танкистов был несколько напуганный, и они смотрели на меня из-под своих разнотипных ребристых шлемов более чем настороженно. Оно и понятно – отдали, понимаешь ли, под командование какого-то хрена с бугра, который в батальоне ровно сутки…