Я осмотрел стоявшие во дворе грузовики. Вроде в кузовах у всех было примерно одно и то же – сплошные папки и кипы бумаг. И, судя по словам рыжего сержанта, в подвалах и первых этажах сплошняком то же самое…
– Да нет, ближе к вечеру я в той стороне стрельбы уже не слышал. Хорошая у тебя винтовочка…
Причем комбез этот был почти невесомым (словно тело облили очень тонким слоем какого-нибудь жидкого зеркального геля), и, если присмотреться, можно было понять, что фигура у этой тети очень даже ничего.
Капитан Гречихо сам толком не понял, что именно он (ну, или прикрепленный к нему «человек с фотоаппаратом») сфоткал.
А утром на пыльном «Шевроле» в Мраково приехал хмурый капитан с простецким, брезгливо-участливым лицом ежедневно разглядывающего человеческие письки врача-венеролога. Фамилия капитана была Ковнацкий, и он, как оказалось, был из особого отдела 63-й армии. И вновь вопреки стереотипам не было никаких синих фуражек и смертного страха, который согласно представлениям из наших времен должны были нагонять на всех окружающих особисты. Ковнацкий был облачен в поношенную полевую форму и разговаривал очень тихо, по-деловому. Правда, его сопровождали два здоровенных белобрысых автоматчика с окающим выговором, который выдавал в них явных вологодских конвоиров.
– Механик! – крикнул я. – Держись за вон той машиной!