— Не надо, — попытался отмахнуться я, — Вы и так помогли…
— Ммм… спасибо, я приму к сведению, — вот всегда со мной так — когда не знаю, что говорить или делать, включаю опцию крайней вежливости. Обычно помогает… хотя вообще — фиг ей, а не выволочки моему Мику устраивать.
— Пока не прочтёшь и не осознаешь основные законы призмы — секса не будет, — ммм, прям самому жалко, но на какие жертвы не пойдёшь ради общего дела. Как вернёмся, сразу закажу свод законов…сокращённый…детскую версию. Так, Мастер, вытащи руки из моих штанов!
Каждый его резкий толчок отдавался внутри таким невозможно-острым удовольствием, что я уже даже не стонала — вскрикивала, двигаясь навстречу, жадно целуя и покусывая то колючий подбородок, то бьющуюся у основания шеи тонкую жилку, то… В какой-то момент я почувствовала, что его внутреннее рассудочное сопротивление, которое мне, оказывается, очень мешало, окончательно исчезло, растворилось. И теперь он сгорал от нетерпения и удовольствия не меньше, чем я, потеряв способность не только говорить связно, но и думать.
Ровно через полчаса я с самым независимым и невозмутимым видом сидела на скамье, установленной в центре круглого зала, и смотрела на такого же собранного, невозмутимого Мика, четко проговаривающего свои аргументы. Четко и нудно… но, наверное, так надо.
Как только я увидел в зеркале привычное, чуть схуднувшее, но всё-таки приятное лицо молодого аристократа и послушал охи местного персонала, встала проблема одежды. Быстро пробежав по местным магазинам, понял, что все более-менее приемлемое оказывалось слишком дорогим, да и то — то в плечах жмёт, то на животе висит так, будто у меня пивное старческое пузо, то матерьял, которым только задницу и подтирать, но и задницу жалко. Взял только пару рубашек-сорочек, ради которых долго боролся с жабой и уговаривал себя, что на миссиях отобьём, наверное…..