– Это был мой долг, – улыбнулся я, хоть сердце при упоминании имени дочери главного инспектора и пронзила острая боль.
– Перед посольством мне придется перелезть в кузов, – предупредил я, – к пулемету.
Сам заскочил в прихожую, придвинул к входной двери шкаф, схватил холщовую сумку с зажигательными гранатами и рванул на кухню. Елизавета-Мария, как и прежде, тряслась в конвульсиях; я опустился рядом с ней и попытался распалить в девушке подспудный страх беспомощности и полной зависимости от чужой воли.
– Дорогой, неужели есть более неотложные дела, нежели свежий покойник на леднике?
Проснулся в один миг. Просто очнулся с ясным предчувствием беды, схватил с тумбочки «Рот-Штейр» и вскочил с кровати.
– Думаешь? – хмыкнул я, демонстрируя надпись на фильтре.