Цитата #424 из книги «Дети мои»

Именно по этой причине вождь назначил нынешнего главу наркомата внутренних дел – Николая Ежова. Выросшего без матери на питерских окраинах сына потомственного рабочего-алкоголика; необразованного до неприличия и до неприличия же преданного; крошечного ростом и невзрачного, как обмылок. Возможно, как раз благодаря этим качествам тот и показал себя после назначения “железным наркомом” – взял страну в ежовые рукавицы. Вождь представил себе Ежова (рост – полтора метра плюс один сантиметр) рядом со статным и упитанным обергруппенфюрером Лоренцем. Усмехнулся: мал золотник, да дорог. Жесткость и непоколебимая верность наркома были сегодня необходимы как никогда: в преддверии войны большой стране предстояло почистить кровь.

Просмотров: 10

Скоро Васька узнал, как зовут Девчонку. Поначалу обходился прозвищами –“дурища”, “птаха”, “стрекоза лупоглазая”. Когда же стало ясно, что она вот-вот заговорит, подобрал ей имя. Долго подбирал: перебрал все знакомые имена, услышанные в детприемниках и во время странствий, – примеривал к тощей девчачьей мордашке. Не подходили ей ни скучные Ноябрина с Дояркой, ни воинственные Армия с Баррикадой, ни Вилюра с Буденой (какие-то коровьи клички, честное слово!), ни заковыристая Дзержинальда. Наконец нашел: Авиация. Но окрестить ученицу не получилось: едва заслышав, как Васька кличет ее одним и тем же словом, Старик схватил его за ворот и стал трясти. Тряс легонько, не больно, при этом возбужденно мыча и указывая на дочь, – пока Васька не понял, в чем дело. Пришлось вспоминать заново все женские имена и выкрикивать вслух – пока Старик не кивнул удовлетворенно и не отпустил: Анна – вот как звали белобрысую. Подивился Васька (а ведь почти угадал имечко-то!), да и согласился. Анна так Анна. Правильнее: Анька.

Просмотров: 10

Она сидела у окна, лицом к свету, на стуле – Бах видел только ореол распущенных волос, пронизанных солнечными лучами. Пол был завален простынями, подушками, рваными наволочками, юбками, рубахами, порванными нитками бус, ворохами белья из комода. Он пошел по этой одежде и этому белью, утопая босыми ногами в белом и мягком, – к ней.

Просмотров: 6

Единственным утешением были минуты возвращения домой – не будь этих минут, сердце Баха поизносилось бы в страхе, как изнашивается от долгой носки даже самый крепкий башмак. Бах нес Анче на руках через лес – сначала по-весеннему прозрачный и звонкий, затем по-летнему пестрый и шумный, после по-осеннему тихий, – и грудь его каждый раз наполнялась легким и трепетным. Хрупкое тело девочки, иссушенное тоской, напитывало Баха необъяснимой нежностью к миру и обостряло чувства до немыслимой остроты: он готов был плакать от благодарности к этому щедрому лесу, и к вечной Волге, и к простиравшимся за ней степям, и ко всей текущей вокруг обильной жизни, и к самой Анче, дарящей Баху эти приступы краткого и острого счастья.

Просмотров: 5

– Ва! Ва! Ва! – кричала утром Анче, металась по двору.

Просмотров: 5