– Так что вам известно о падших? – повторил свой вопрос герцог Тальм.
Смежив веки, я восстановил в памяти прижизненный образ слуги и не успел еще толком дотянуться до его страхов, как под ладонью дрогнула грудь Теодора и пальцы уловили лихорадочное сердцебиение. Дворецкий вернулся к жизни. Не воскрес, просто перестал быть окончательно и бесповоротно мертвым.
– Дочь главного инспектора полиции – не та персона, похититель которой может рассчитывать на снисхождение.
Тогда я ухватился за веревку и свесился в пролом. Носки сапог заскользили по влажным камням, но вскоре удалось нашарить упор и перенести часть веса на ноги. Дальше пошло проще. Я цеплялся за веревку, отталкивался от неровной стены и скользил вниз.
Солнце по-прежнему проглядывало между кудлатыми тучками, от мокрой мостовой поднимался пар. Уходить с площади я не стал, уселся на одну из скамей неподалеку от конной статуи основателя Второй Империи, достал полупустую жестянку с леденцами, закинул один в рот.
– Драть! – пробурчал лепрекон, который устроился в кресле с книгой в руках. На одном подлокотнике стоял стакан с горящей свечой, на другом – полупустая бутылка вина. – Мешаешь!