«А он быстро постигает женскую натуру», — отметила я про себя с сожалением.
Он говорил отрывисто, жестко усмехаясь, и все никак не отпускал меня.
Брок согнулся в приступе кашля, я уже испугалась, не схватил ли он за одну ночь пневмонию, но дракон распрямился. И этот наглый крылатый не кашлял. Он хохотал.
— Значит, ему нужно было дать тебе два серебряных, — серьезно возразил шкура.
— Ловко. А меня сможешь? — словно добрую подругу вопросил Умар.
Сила в Броке пробудилась неожиданно рано, рывком, обожгла нутро первородным огнем, выламывая кости, прорезая кожу тысячей стилетов, расплавляя кровь, клеймя рисунком, как тавром. Всю правую ногу дракона за одну ночь украсила вязь. От лодыжки до бедра кожу покрывали изображения языков пламени и руны. И это при том, что цветной рисунок в три пальца толщиной был свидетельством изрядной силы у дракона. Некоторые крылатые радовались даже черно-белой вязи рун, нанесенных на запястье, словно строчка письма.