— Зараза, — выдохнул шкура. — Где я теперь порты новые возьму.
Я сглотнула. Вверить свою жизнь Броку… Уже в который раз.
Горестные мысли были плохи ещё и тем, что у меня всегда во время их пребывания в голове отчего-то начинал возмущаться желудок. Как я полагала, это оттого, что наглые квартиранты требовали от организма ценные калории, уходившие на думательный процесс. А последние добывались хозяйкой порою с боем, и расходовать их на подобную ерунду было кощунством. Хотя, может, я подсознательно так старалась «заесть» мрачность бытия?
— А я надеялась, что он все же не блохастый, в смысле, что у него хватит ума…
Говорят, что от вида крови человеку может стать дурно, и он даже способен потерять сознание. Наверное, у кого-то так и происходит. Но то ли в моих генах спит наследие великих хирургов (хотелось думать именно о них, а не о мясниках), то ли я просто натура не столь тонкая и чувствительная… Как бы то ни было, меня картина обоза, подвергшегося нападению, наоборот, отрезвила. Прямо как хлесткая пощечина.
— Кнесс мертв и… Его печать тоже, — голос седобородого казался потерянным. — Она недвижима… пожелала умереть вместе с хозяином.