Обратно мы возвращались в гнетущем молчании. Раалу, получив от брата какой-то знак, к моей радости, куда-то свернул и больше не раздражал своей кислой физиономией. А вот с повелителем мы всю обратную дорогу старательно избегали что-либо обсуждать, хотя нам было что сказать друг другу.
– Нет, – качнул головой повелитель. – Об этом немногие знают, но полноценный наследник правящего рода рождается только у истинной пары. Все остальные дети – побочная ветвь. Опора и поддержка для трона, но не более.
– В подземном мире всегда темно, поэтому мы полагаемся не на зрение, а на другие органы чувств, и не нуждаемся в дополнительных источниках освещения, – все еще топчась на пороге, с виноватым видом пояснил Риату. – Тем не менее к свету наши глаза более чувствительны, чем ваши, поэтому изменение интенсивности освещения заменяет нам часы. И по нему мы всегда можем судить, какое сейчас время суток.
Вот ведь нелюди проклятые! Понятно, что зал изначально был создан, чтобы производить впечатление на гостей, но… мать-богиня! Каким же оно было, это впечатление! Ни одному дворцу в верхнем мире не сравниться! Казалось бы, что тут такого? Один сплошной камень, ни ярких цветов, кроме созданных самой природой оттенков, ни бликов золота или серебра, ни тканей, ни дерева, ни драгоценностей… а чувствуешь себя так, словно ступаешь по самому дорогому в мире ковру в окружении немыслимой, никогда прежде не виданной роскоши. Роскоши, имя которой – совершенство.
Идя за владыкой по узкому, нарочито грубо обработанному тоннелю, я успела раз двадцать споткнуться и раз сто проклясть упрямого морана за то, что он не дал мне возможности переодеться. Однако пояснить, где мы находимся и как долго мне придется ломать на этих рытвинах каблуки, владыка Таалу не соизволил, поэтому пришлось идти молча и мысленно раскладывать по полочкам то, что удалось узнать у невест.
– Сегодня я у них уже был. Завтра, наверное, прийти не смогу, потому что слишком много взял от Таалу, но за сутки он наверняка восстановится, и вот тогда мы с тобой продолжим.