Не дожидаясь нового окрика, я отпустила вторую девушку и направилась к третьей, уже держащей наготове обнаженное запястье. Без особой надежды коснувшись его, я, как обычно, прикрыла глаза и… едва не отшатнулась.
Повернув сияющее лицо, я хотела сказать затаившемуся в тени морану «спасибо», но внезапно увидела, во что превратил пещеру солнечный свет, и в который раз за последние пару дней обмерла.
– Значит, твои сестры умрут, – бесстрастно отозвался моран. – Не сейчас, так через месяц, когда моя сила достигнет пика, и мне придется сбросить излишки в верхний мир. Считаешь, жизни твоих сестер дороже благополучия верхнего мира?
– Да. Именно поэтому ему так трудно. Он – то звено, которое не дает мне потерять связь с внешним миром. Все, что в силу объективных причин недоступно мне, приходится делать ему. Фактически он тянет на своих плечах ту ношу, которую обычно делят на двоих или даже на троих. Но он не жалуется. Терпит. Помогает во всем, хотя прекрасно знает, насколько это рискованно. Если бы не он, я бы не дожил до этого дня. И если бы не жертвы, на которые он идет ради нас обоих, у моранов уже давно не стало бы повелителя.
А еще я обратила внимание на другое – не все дамы смогли отойти далеко от двери. Три были вынуждены остановиться в пяти шагах от парадного входа. Еще четыре леди сумели пройти примерно треть расстояния до того места, где стояла я. И только одна смогла преодолеть половину, после чего все леди, как по команде, изобразили почтительные реверансы и замерли в крайне неудобных позах.
Я удивилась такой формулировке и уже хотела спросить, что это еще за «профиль» он надумал приписать потомственной белой ведьме, но тут двери тронного зала медленно отворились, и на пороге возникли пятеро девушек в белом. Которые при виде брата повелителя склонились в глубоких поклонах и, выстроившись в ряд, почтительно застыли.