Воспоминания промелькнули перед моим внутренним взором в мгновение ока; я разорвал чужую сорочку и с немым изумлением уставился на два страшных разреза, рассекавших вытатуированную на груди восьмиконечную звезду: новый, со следами свежей крови, и старый, синюшно-белый и ссохшийся.
– Огнемет у меня есть, – с усмешкой признался я, – но он слишком громоздок и не слишком удобен в переноске…
Верхушка холма поросла высоченными ливанскими кедрами, под сенью их тенистых крон не приживались ни кусты, ни трава, лишь торчали во все стороны засохшие сучья, да пружинил под ногами ковер прелой хвои. Там было темно, сыро и просторно, поэтому остаток пути занял не больше пяти минут.
– Смотрите сами! – указал я на распахнутую дверь.
– Но вы не в форме, господа… – пролепетал Томаш.
– Хотите предложить сделку? – заинтересовался маэстро. – Знаете, в сознании вашей возлюбленной осталось множество самых разных закладок. Желаете влюбить ее в себя без памяти? Могу устроить.