– До сих пор без ума от сладкого? – усмехнулся художник, принимая угощение.
– Дело не в этом. Просто я помню эти цветы еще живыми. Ценны связанные с ними воспоминания, а не их, как ты выразилась, красота…
– О его падшем, – поправил меня начальник. – Максвелл заставил служить себе падшего.
Теодор был потомственным дворецким; он умел держать удар, как никто другой, и обычно не позволял себе проявления сильных эмоций, но сейчас проняло и его.
– И это у меня в воздыхательницах таинственная незнакомка? – не удержался я от ответной шпильки.
– Твой лепрекон! – прорычала девушка, и глаза ее загорелись недобрым огнем. – Он шныряет по дому, вынюхивает, подсматривает за мной в ванной, ворует вино! Это просто сводит с ума! Я поймаю его и порублю на куски!