Айра пришла в себя только к вечеру — оттого, что кто-то настойчиво тыкал ей в губы плошкой с водой, явно пытаясь напоить. Но поскольку был при этом не слишком аккуратен, то вылил на нее чуть ли не половину содержимого, тем самым заставив открыть глаза и инстинктивно отодвинуться, чтобы глиняный край плошки больше не стучал по зубам.
— Затем, что он мне нужен!!! — в отчаянии вскрикнула Айра, отчетливо сознавая, что уже опоздала, не успела его удержать. Просто не услышала и не поняла. Ни месяц назад. Ни этим утром, когда он утратил всякую волю к жизни. Все отдал ради того, чтобы жила она. А теперь просто умер, не прося пощады, не ища оправдания и больше даже не болея. Он умер. И теперь его сердце больше не болит. Не мучается и не рвется от осознания ошибки, которую он на самом деле не совершал.
Однако Викран, к собственному удивлению, справился даже с этим. Безошибочно угадал направление и долгое время шел за беглецами, оставаясь невидимым, незамеченным и неузнанным. Он лишь у болот рискнул приблизиться и обозначить свое присутствие. Отвлек на себя крикс, задержался возле мертвого источника, чтобы притопить его кровожадного хозяина. А потом увидел израненную волчицу, коршуном упал на землю, с ревом раскидал собравшуюся вокруг нее нежить и в последний миг выхватил умирающую ученицу с чьих-то острых зубов. После чего прижал к себе и в который раз проклял себя за промедление.
— Листик, нет! — вскрикнула травница, кинувшись следом. — Не трогай его! Не смей, кому сказано!
— Один удар, — вдруг со смешком разрешил лер Альварис. — Так и быть: я дам тебе возможность сделать один-единственный удар, чтобы создать хотя бы видимость поединка.
— А может, то, что преподаватели прячут от нас, просто находится дальше?