Она поджала губы, с трудом смиряясь с мыслью, что этот человек спокойно исследовал ее так же, как исследовал бы любого другого ученика, независимо от пола, возраста и уровня умений. Просто изучал, холодно и беспристрастно, потому что от этого зависела ее жизнь и результаты обучения. С подобным подходом было трудно согласиться… но и не верить дер Соллену повода пока не было.
— Ладно, пошли, — махнул этот тип. — Хоть сегодня и первый день, но от де Сигона влетит, если опоздаем. Эй, новичок! Надеюсь, ты что-нибудь выучил? А то гляди — если ля Роже прознает, что ты не знаешь, сколько камер у сердца лягушки, проклянет так, что отца с матерью забудешь… говорят, у вас, в Аргаире, это изучают еще в раннем детстве!
— В некотором роде я даже благодарен за твою глупость, потому что она избавила меня от ошибки. Благодаря тебе я понял, что идти напролом нельзя — сколько бы ни было у меня силы, какие бы источники я ни приобрел, этого все равно не хватит, чтобы одолеть могущество целого мира. Кстати, твое колечко мне пригодилось.
Вэйр со вздохом отложил учебник и потер гудящие виски: после того, как маг переправил его в Академию высокого искусства, не проходило ни дня, чтобы у него не болела голова.
— Не брошу. Маленькое мое солнце… моя Эиталле… Всевышний, как же долго я к тебе шел! И как долго бродил во тьме, не зная о том, что ты действительно существуешь!
— Воля Всевышнего исполнена: мальчик умер в тот миг, когда у него отобрали душу. Его сердце все еще бьется и будет биться до тех пор, пока кто-нибудь не избавит его от ненужной работы. Но вернуть ничего нельзя.