— И вы хотели… — она вдруг сглотнула, — господи… чтобы я попросила себе другого наставника! Вы, а не он, ждали, что я откажусь! Вы знали, что так будет! Знали, что он сумеет сделать так, как велели ему именно вы!
Айра осторожно отступила на шажок, все еще неверяще на него глядя. Ошеломленно поняла, что он действительно испугался. Наконец слабо улыбнулась и тронула его безвольно упавшую руку.
— Да, наверное, — тихо сказал он. — Тогда я скажу иначе: Айра… мне очень жаль, что твое обучение стало таким сложным. Жаль, что по-другому нашей силой не овладеть. Жаль, что трансгрессия причиняет боль и что тебе, как и мне, без нее не обойтись. Но это было необходимо. Через это прошли все, кто рисковал согласиться. Даже я. Бриер. Ты тоже согласилась, хоть и не знала тогда на что. Возможно, я что-то упустил, когда учил твое тело не слышать боли. Возможно, мне стоило быть мягче. И возможно, я ошибся, когда решил, что известный путь станет для тебя самым лучшим. Возможно, ты во всем права и правильно меня опасаешься. Но я не ненавижу тебя за близость к Занду. Учитель не может себе позволить ни любить, ни ненавидеть ученика, его задача — сделать вас сильнее. Дотянуть до своего уровня. Поднять как можно выше. А ты — такая же ученица, как Бриер и многие другие. И я действительно хочу помочь, поэтому готов провести тебя к Занду, чтобы закончить обучение. И готов поддержать в инициации. Просто потому, что от ученичества никто нас с тобой не освобождал. И от дара тоже. Так лучше?
Вот почему он выглядел тогда невменяемым. Впервые за все время он не смог спрятать истинных чувств и впервые показался ей человеком. Выходит, по этой причине он больше ни разу к ней не притронулся? Из-за этого стал так неоправданно осторожен в поединках, а затем и вовсе их прекратил, устав бороться с самим собой?
Марсо пораженно замолк, когда осознал, куда его привела единственная и горячо любимая ученица. Едва дождавшись, пока она оденется, призрак осторожно выбрался из кольца, а затем подлетел к берегу и завороженно уставился на зеленовато-лиловую стену, отгородившую участок леса за рекой от всего остального мира.
— Вот то-то и оно: о себе все печешься. Обиду копишь. Скоро, может, и в злобу настоящую переведешь. А про чужую боль сама-то и не подумала. Про то, что прощение подарить первой надо, не догадалась. Может, ему сейчас так же трудно, как и тебе?