С каким ужасом следил он за ее побегом с сиротливо пустующего балкона. Как болел душой, когда видел двойную и даже тройную трансформацию. Как холодел, страшась даже представить, что ей пришлось тогда пережить. И как обессиленно упал на колени, поняв, что она все-таки прошла. Его упрямая, непримиримая, настойчивая и восхитительно смелая Эиталле. Свободная, словно птица. Величественная, как древняя богиня. Отважная, словно молодая львица, и такая же отчаянная, как ее преданный и очень умный метаморф, подаривший ей так много сил и так много удивительной, совершенно заслуженной любви.
«Спорное утверждение… хотя, возможно, в чем-то ты права: я слишком долго полагал себя мертвым, чтобы в одночасье поверить, что снова живу. Раньше у меня была просторная тюрьма, в которой я мог свободно перемещаться, а теперь в моем распоряжении лишь крохотный алмаз, но при этом мне все равно кажется, что я свободен как птица… странно, да?»
Однако если сидеть она могла без труда, то совершать другие подвиги ей было рановато: едва поднявшись, девушка пошатнулась и непременно бы упала, если бы под локоть не подхватили чьи-то сухие, но очень сильные пальцы.
— Прости, друг. Это слишком важно, чтобы я позволил тебе колебаться. — А потом глубоко вздохнул и выпустил в сторону мага облачко золотистой пыльцы. — Вот так. До утра ты принадлежишь мне. И сделаешь все, что я скажу.
Волчица снова передернулась, как от озноба.