Кажется, он не обманывал: действительно хотел лишь поговорить. А еще он безмерно устал… возможно, потому, что целую ночь потратил, чтобы вылечить одну упрямую, не слишком догадливую ученицу, которая и сейчас не желала вспоминать, по какой причине он отказался от ее инициации.
— Дело, конечно, ваше — молодое, резвое. Ты подуешься, он подуется… а потом и сойдетесь снова, потому что, когда вдвоем-то, всегда веселее. Да и как еще прощение получишь? Только через смирение да разговор задушевный…
На лицах учеников отразилось разочарование, но травница уже по-свойски похлопала новичка по плечу, велела Листику отпустить его на занятие. Придирчиво проследила, чтобы огорченный листовик вернулся обратно на грядку. А затем жестом отправила перешептывающихся адептов в учебную комнату — как бы там ни было, но урок никто не отменял.
— Хватит… перестань… я сделаю! Слышишь?! Я все отдам!
Стагор был неизменно вежлив со своей гостьей, осторожен в расспросах и крайне терпелив. Он исправно охотился, рыбачил, собирал лесные травы и каждый вечер подвешивал тугие пучки к потолку.
«Чтобы напугать тебя предстоящим ритуалом? Или озадачить тем, что ты — единственная на втором курсе, кто не прошел инициацию? К тому же до недавнего времени я не был уверен. А вводить кого-то в заблуждение, начиная с тебя самой и Бриера…»