Но самое страшное заключалось в том, что вокруг юноши блистал и сыпал ядовитыми сиреневыми искрами вычерченный на полу круг. Мощный, тройной, окружающий пятиконечную звезду, в центре которой был заключен неразумный сын лесника. Все пространство вокруг него оказалось заполнено причудливыми знаками и надписями на неизвестном языке. И все они ярко светились, причиняя бьющемуся в судорогах парню немилосердную боль.
Маг тряхнул головой, но это не помогло: листок прицепился к нему намертво. И не пожелал покинуть насиженное место, даже когда перевертыш мотнул мордой снова, а затем, не добившись эффекта, оглушительно чихнул. При этом смотрелся он до того забавно, что Айра тихонько хихикнула.
Все они были примерно его возраста, от шестнадцати до восемнадцати лет. Подтянутые, рослые, явно не понаслышке знакомые с физическими упражнениями. Однако руки у них были ухоженными, с тщательно подстриженными ногтями. А одежда, хоть и простая, выдавала в столпившихся соседях наследников не самых бедных в Лигерии семейств.
— Да. Я хочу, чтобы мальчик… — Призрак на мгновение обернулся к безмятежно спящему мальчонке, принесенному Альварисом в качестве жертвы. — Верни его обратно. Пусть снова радуется и смеется. И пусть его родители никогда не узнают того горя, что когда-то я доставил своей гибелью родителям.
Но она уже не слышала — едва не теряя сознание от слабости и не слыша ничего, кроме нарастающего свиста в ушах, Айра камнем падала вниз, прямо на ходу теряя серебристые перья.
К тому же он не походил на человека, любящего свои обиды больше, чем суровую логику. Викран дер Соллен был слишком разумен для этого. Слишком рационален. И бесконечно далек от обычных человеческих слабостей. Он даже сейчас не желает их демонстрировать… но тогда зачем же он терпит?! Почему молчит даже сейчас, ведь боль наверняка еще теплится где-то в груди?! Там, где бьется живое сердце?!